Мы сидим на диване в дневном стационаре Гематологического центра. Я и Мила. Я приехала в командировку, мы тогда занимались спектроскопией крови. Впрочем, не суть. Главное, что мы сидим на диване. У Милы лейкоз. Она действительно красива и главное – у нее есть стиль. Знаете – как это смотрится – розовый цвет на смуглый брюнетках? Обалденно смотрится, скажу я вам.
- Ну, конечно, первый момент был шок, - Мила немного рассказывает о себе. Мы одни, она не прячется за свою обычную равнодушную приветливость. – А потом, поняла – просто такая форма жизни. Особенно смешно было, когда волосы начали выпадать. Да нет, жить можно. И потом...
Я осторожно бросаю взгляд. Я очень боюсь, я действительно страшно боюсь задать бестактный или дурацкий вопрос. Поэтому молчу. Она колеблется, думает о чем-то, а потом решительно тряхнув головой говорит:
- А потом я подумала, может, я хоть через эту дверь от него уйду.
Слово сказано, оно упало между нами и обойти его уже нельзя.
- Понимаешь, мы с ним очень долго... были. Правда и расстались уже давно. Но это как бы кусок жизни. Большой такой кусок жизни, его не вынуть, жизни не будет. Нет, он меня любил страшно, не по-настоящему как-то совершенно. Там все было.. не так, не по-настоящему. Долго-долго... Пятнадцать лет? Двадцать?
-Вы развелись? – не удержалась, брякнула какую-то ерунду я.
- Мы никогда не были женаты. Вернее были... но на других. – повисло молчание, густое такое, его ложкой можно было есть. Только часы, которые всегда спешили, торопились тикать на стене. И решительно, как в омут. – Я ему не подходила никогда.
Глаза испуганные – сказала то, что долго думала и боялась думать.
- Пятнадцать-двадцать лет – и не подходили? – я не выдержала.
- Ты не понимаешь. Он был... ну как тебе объяснить – человек круга. Для него это было важно.
- Какого круга? – в моей разночинской голове такое заявление укладываться не желало, торчало и кололось углами.
- Ну интеллигентного.. ну знаешь – спецшколы, дети профессоров и научных сотрудников. Ну аристократия духа такая...А я – врать не буду, честно скажу, в общем-то, лет до двадцати пяти любила хрусталь в горке, чтобы ковер. Ну там.. фирменные шмотки, помнишь?
- Ну помню, сама страсть до чего джинсы хотела, хоть и профессорская дочка... Чего ж себя не украсить-то?
- Да нет, ты не понимаешь.. Тебе-то легко так говорить. Я же тебя давно здесь вижу, у тебя порода через весь лоб написана.
Я задумчиво потерла высокопородный лоб. Я понимала, о чем она говорит, но, по-видимому, я недополучила от предков некоего шляхетства, которое делило бы людей на мой и не мой круг. К тому же Мила была очень красива, явно умна и, еще раз повторю – ей был присущ стиль.
- Ну и вот..- Мила говорила как бы сама с собой. – Я сначала тоже думала – какая фигня, я же умная, я же сильная, и главное – я же его люблю, ведь так? Значит, я же смогу себя переделать? И я стала себя растить, улучшать, чтобы стать ему близкой-близкой...Но оказалось, это невозможно... Оказалось, что надо было родиться уже там, в этом кругу...А это мне было не под силу. Себя переделать –могу, а вот место рождения – увы... Так что стояла я у него на определенной полке. Правда , - тут она усмехнулась, - долго стояла. Он это умел - все ставить на полки, тем и счастлив был.
- Понимаешь, - она помолчала, собралась с духом, и продолжила, - ему просто с самого начала не надо было меня любить. Не подходяще это было ему, не по ранжиру. А любил, потому что вот была такая...
- Химия? – спросила я и сжалась от собственной бестактности. В этих стенах слово имело совсем другое, страшное, значение. Но Мила только засмеялась, и, показав мне исколотую тыльную сторону нежной кисти, сказала:
- Да, химия, вот как эта. От которой не уйти. Ты знаешь, как мы были счастливы? Да никогда и ни с кем ему таким счастливым не быть, хоть утопни он в своем кругу... Ну а потом все просто стало. Я поняла, что хоть на голову стань, а человеком его круга мне не быть. Не поведут меня собеседникам королей представлять. Так на тайной полке и стоять. Вернее, всегда понимала, а однажды как-то совсем уж... дошло. Ну и свела все в ноль. А что? И живу!
- Но сейчас-то круг-не круг, а тебе же поддержка нужна.
- Он не знает. Не хочу. Это моя дорога. На ней кругов нет, все равны.
Двери распахнулись, вошли врачи с какого-то совещания. Меня потащили в одну сторону – забирать образцы, обсуждать результаты. Мила, махнув мне «пока» шагнула за ширму в углу помещения. Туда же побежала с капельницей медсестра Валя.
Когда я приехала снова, два месяца спустя, Милы уже не было.
